фик: Мэдчестер

[jai]

внезапно!
Подарок для Тёшика, онгоинг, который бы не начала наконец писать, если бы не её др.
Помпоны и пинки принимаются, комменты из лав. Сейчас готово 3/9 главы. Доступно на фикбуке, но знаю, что есть еще живые дайри юзеры, которым может быть интересен текст И да, будет саундтрек, обещаю

Название: Мэдчестер
Автор: Джей
Бета: Trush
Пейринг: Дэвид Бекхэм/Майкл Оуэн
Герои: сэр Алекс Фергюсон, Жозе Моуриньо, Гэри Невилл, Фил Невилл, Райан Гиггз, Ники Батт, Пол Скоулз, Джейми Каррагер, Стивен Джеррард
Рейтинг: R
Жанр: романс, музыкальное!ау, класс92!ау
Размер: 4500 слов, 3/9 главы
Саммари: Летом 1989 года сэр Алекс Фергюсон решил собрать новую молодежную группу, вот что из этого вышло.
Время действия: 1989 — 1992 и наше время
Осторожно: обсценная лексика, запрещенка, секс, наркотики и рок-н-ролл
Примечание: Описанный феномен "Мэдчестера" действительно имел место быть. При написании текста использовалась информация из соответствующего документального фильма, статей и здесь. Для чтения текста этой информацией обладать необязательно

1 глава.

Сэр Алекс Фергюсон легендарный продюсер успешных северо-английских групп «Робсон и друзья», «Забойный Кантона» говорил, что главное отличие хорошего продюсера от плохого — красный галстук, потому что никто не может сказать «нет» человеку в красном галстуке. И человеку, чью речь из-за акцента ты понимаешь только наполовину. Ох уж эти англичане со своими правилами приличия и тактичностью. Сэр Алекс Фергюсон всегда внутренне смеялся, когда видел на лице человека смятение и желание переспросить, что тот имел в виду, но из-за грозного вида шотландца напротив тушевался. За эту грозность его и прозвали «сэр Алекс», но он и не возражал. На войне все средства хороши, а побеждать он любил. Возможно, в нем говорили его шотландские корни и военное прошлое его дальних предков. Сейчас же его победой стала бы новая, успешная группа, которая бы соответствовала этому поколению. Все старые клише должны были остаться за бортом, потому что Англия была на пороге слома эпох, происходила настоящая культурная революция, а Манчестер был ее эпицентром. Или, как ловко журналисты назвали его потом — «Мэдчестер», Безумный Манчестер конца девяностых и начала нулевых.

Сэр Алекс Фергюсон умел чувствовать ритм не только в музыке и знал — нужно меняться и самому. Поэтому прослушивание он устроил в гей-баре.

Нет, на самом деле, просто владелец согласился не брать аренду за полдня работы микрофона и инструментов, а Сэр Алекс знал, что из одного фунта стерлингов можно сколотить целый миллион. Но всем рассказывал, что музыканты старого формата туда бы не пошли, а молодые, готовые и жаждущие работать и не смотреть на условности — уже стояли в очереди за два часа до открытия прослушиваний.

Первыми пришли два брата Невилла. Один, Гэри, суетливый, разговаривал без остановки, пока другой, Фил, молча настраивал гитары. Сыграли они кавер на The Stone Roses — слаженно, ровно, видно, то отрепетировали, но звучало похоже одновременно и на The Smiths и Happy Mondays, и еще на десяток групп, которые крутили по местному радио. Спрашивать, откуда эти парни родом было бессмысленно — ритм Манчестера узнавался сразу. У Фила были данные для того, чтобы стать добротным ритм— гитаристом, а Гэри… У него было хорошо с экспромтом, только вот не музыкальным.
— А танцевать умеете? — спросил сэр Алекс.
— Нет.
— Да, — ответили они хором.
Суетной Гэри внимательно посмотрел на брата и продолжил:
— Мы не профессионалы, но немного умеем. Если надо, научимся. Показать? — и, не дожидаясь ответа, крутанулся и выбросил вперед ногу.
— Да-а-а-а, — многозначительно произнес сэр Алекс. — Я так и думал. — Судя по лицам братьев, они не догадывались, что именно это значит — «да» или «нет». — Спасибо, что пришли, с вами свяжутся.

Сэр Алекс ценил время и не любил ничего разжевывать, кроме разве что своей любимой жвачки. Свежим оказался не только ментоловый вкус во рту, но и следующий участник.

Дэвид Бекхэм. Сэр Алекс уставился в его анкету, когда он начал петь, потому что смотреть там было не на что, понятно все сразу — настоящий красавчик. Когда сэр Алекс видел звезду, он переставал смотреть, и начинал слушать. Так было и с французским акцентом Кантоны, и с ритмичным чистым голосом Бэста. Так оказалось и с точным и утонченным тенором Бекхэма, который идеально спел Every Breath You Take от The Police, взяв и допрыгнув до всех нот.

— Думаешь, возьму тебя?

— Это вам решать, сэр, — тут же натянулся от напряжения этот Дэвид. — Это мое первое прослушивание.

Слава богу, первое. Золото сэр Алекс любил находить первым.

Они поговорили еще немного, Дэвид отвечал очень учтиво, по-британски, об учителе Дэйве Робсоне и репертуаре, взгляде на группу. В итоге сэр Алекс отправил его домой, как и остальных, сказав, что раз ему решать, то он решит, а о своем решении объявит в течение нескольких дней.

Уже на выходе он услышал какие-то возгласы и шум, оказалось, это те братья хлопали по плечу и подбадривали Дэвида.

— А вы друзья? — громко спросил сэр Алекс через весь бар. — Вместе пришли?

— Да! — радостно ответил Гэри Невилл.

Так и решилась судьба братьев. Потому что сэр Алекс знал, чем крепче дружба, тем дольше будет жить группа.

Дальше было проще. Все участники были никчемные, настоящее отборное дерьмо. Как и пиво в этом баре. Манчестер нулевых был как под копирку. Все слушали одну музыку, одни группы, ходили на одни концерты, и очень плохо пытались повторить их успех. Да что там, таких групп-копирок было полно и на радио. А сэру Алексу нужно было что— то другое. Или, хотя бы кто-то профессиональный.

Через шесть часов, когда он уже совсем разуверился в успехе сегодняшнего дня, что с ним случалось редко, появились два смешных парня. Рыжих. Только один кучерявый и улыбающийся во все тридцать три зуба, сел за барабанную установку, а другой хмурый — заскочил на сцену и тут же спрятался за клавишами.

— Ники Батт и Пол Скоулз. Мы не дуэт, но часто играем вместе в разных группах. Исполнять будем песню своего сочинения. Текст и партия ударных моя, клавишная партия — Пола.

Сэр Алекс только кивнул. Рыжие занимали особое место в его сердце, а рыжие со своей песней — это было многообещающе.

Пел Ники посредственно, но, слава богу, и слов было мало, только в начальной партии, а потом пошел настоящий разнос. Кайф, как модно было нынче говорить. Именно так можно было обозначить этот симбиоз ударных и клавиш. Парни явно знали, что такое музыкальная симфония. Вопросов по ним не было.

А вот последнего участника он нашел в обычном баре после выступления его никчемной группы. Кучерявый парень был в паре кружек от бессознательного пьяного бормотания, но сэр Алекс успел вовремя. Затащил его под холодную воду в уборной, и сказал, что теперь тот играет у него. С такими кадрами обходиться он научился еще во времена своей молодости. И неразборчивое мычание в ответ расшифровал очень быстро — парень был валлиец, а с ними разговор у сэра Алекса был короткий. Место, время, что будет, если не придешь. Немного угрозы — и валлиец с вами на одной волне. Правила жизни сэра Алекса, которые его никогда не подводили. И в этот раз тоже.

Так они и собрали группу… Красавчик солист, два брата гитариста, пьяный басист валлиец, рыжий молчун за барабанами и Ники Батт. К последнему сложно было придумать кличку, потому что все они крутились вокруг его фамилии, и за каждую попытку Ники отвешивал хороший такой пинок как раз по заднице.

— Это все понятно, — Жозе Моуриньо отвернулся от экрана, на котором закончилась небольшая вступительная документальная часть про «Манчестерских ублюдков». Жозе Моуриньо, бывший известный продюсер, теперь просто скандальный журналист, лучший в своем деле и в самых откровенных интервью, снимал сюжет на двадцати пятилетие группы. — Но нам всем интересно, как такой великий менеджер допустил развала группы из-за одной бутсы в лицо?

Сэр Алекс Фергюсон, не такой молодой, как в только что показанной нарезке из нулевых, но уже более великий музыкальный менеджер всех времен, хохотнул куда-то себе в бороду и щеки покраснели от ехидной улыбки.

— Жозе, у тебя же у самого была группа из Манчестера. Правда, меня ни одна моя группа не увольняла с позиции менеджера, — сэр Алекс посмотрел, как натянуто рассмеялся Жозе. — Так что ты же знаешь, как у групп все происходит. Одно событие — не конец, это всегда цепочка событий. У меня получалось ее увидеть и каждый раз предотвращать.

— Но не в случае в Бекхэмом.

— Именно в случае с Бекхэмом. Жозе, мы столько лет с тобой были, — сэр Алекс выдержал паузу, внимательно следя за лицом журналиста, и закончил, — по разные стороны баррикад, а ты так ничего и не понял.

— Но группа распалась из-за бутсы в лицо Дэвида, это же всем известно.

— Жозе, — Сэр Алекс наклонился и перешел на заговорщицкий шепот. — Группа распалась задолго до этого.


2 ГЛАВА

— Этот клуб — самая что ни на есть дыра. Таракан на стене, в туалете блевотина, воняет пивом и жуткой смесью табака и грязными трусами. Еще и воды дали два бутылки на шесть человек. И никаких фруктов.

Это все проговорил скороговоркой Гэри Невилл, лучший друг Дэвида Бекхэма, который делал вид, что внимательно слушает его причитания, но все внимание было приковано к тому, чтобы аккуратно нагладить свои брюки в их маленькой гримерке.

— Признайся, тебе никакой клуб в Ливерпуле не нравится.

— Ты меня слишком хорошо знаешь, — криво улыбнулся Гэри. — Но это же очевидно, любой клуб в Манчестере, особенно Culture Club и The Thompson Twins лучше этого старья, как там на афише «здесь начинали «Битлз»». Да, начинали, но тридцать лет назад! Мир с тех пор изменился, а этот клуб — нет.

— Ты что-то имеешь против «Битлз»? — резонно спросил его брат Фил Невилл. Он вообще всегда задавал резонные вопросы.

— Нет, но я против этого таракана на стене.

Ники Батт, их барабанщик, тут же взял со стола газету «Сан» и шлепнул по стене. Таракан медленно сполз вниз, оставляя коричневое пятно на бежевой стене.

— Ебать-колотить, Гэри, делов-то, — закатил глаза Ники и вернулся к своей третьей бутылке «Балтик Трейдер».

— А эта убогая гримерка, в которую нас набили как сардины в банке? Полу даже ноги некуда деть, да, Пол?

Пол Скоулз, их клавишник, лежал на диване в углу комнаты, закинув ноги на стену, и накрыв лицо панамой. В ушах у него были наушники, а кассетник лежал на груди.

— Он тебя не слышит, — заметил Дэвид.

— Все он слышит, только разговаривать не хочет, — хмыкнул Ники Батт, едва не пролив пиво.

Пол поднял вверх большой палец.

— Так, молчаливые и болтливые, через пятнадцать минут наш выход, — скомандовал самый ответственный из всей группы Фил Невилл. — Дэвид?

— У меня все готово, — Дэвид выключил утюг и окинул взглядом итог своей работы. Идеально. Когда ты выступаешь в абсолютно облегающих брюках, то идеально должно быть все. Да и не только брюки. К концертам он относился очень тщательно, за что и получил прозвище «мистер идеал» или просто «красавчик».

— Хорошо, а где Райан? — спросил Фил у Ники Батта, неизменного соучастника Райана Гиггза по кутежу и безумствам. — Ники?

— Райан там, где есть выпивка и девчонки, — Ники Батт указал на свою четвертую бутылку пива. — Дэвид, прости, ты за девчонку даже в этих брюках не сойдешь.

Райана они нашли у барной стойки в окружении местных ливерпульских девиц. И в таком составе, на уже разогретую Райаном и еще четырьмя группами, сыгравшими до них публику, они затянули свой двадцатиминутный сет из шести песен. Это был фестиваль молодых начинающих групп с севера Англии, и они были пятыми в списке во второй день фестиваля. Молодых и начинающих — всегда много, а толковых — единицы. Через год почти все эти группы развалятся, еще парочка будет уныло играть до седины, и, может, одна группа пробьется в хит-парады. Такова была обычная статистика, но сейчас, в июле одна тысяча восемьдесят девятого года казалось, что звездами могут стать все. Места и спроса хватит на всех.

На концерте они лажали. Рассинхрон полный. Ники то и дело пытался выдать ненужное соло и заканчивал все песни на мажорное ноте. Фил и Гэри играли хуже, чем на репетициях, и даже Дэвид сбился один раз. Пол был идеален, как и брюки Дэвида, но лучшим моментом, по мнению публики, стал Райан Гиггз, который на последней песне в угаре стянул с себя футболку и ушел в свой соло-отрыв на басухе. Это и стало кульминацией их выступления. После них выступал бойз-бенд — трио из Ливерпуля «Живые Ангелы», но у Дэвида уже не было сил и желания оставаться, а сесть побыстрее на поезд до Манчестера.

Гэри уговорил его остаться, и, как всегда, идеи Гэри были либо гениальны, либо обречены на провал. В этом случае — первое. А может быть, и второе, это как посмотреть.


Зачем нужен был этот фестиваль, сборный концерт молодых групп? Дэвид много размышлял, пока они готовились, зачем именно они здесь выступают. Сэр Алекс дал четкое указание — просто сыграться, пока они не выпустили альбом. Играть в каждой забегаловке каждые выходные. Но у большинства из этих групп нет ни менеджера, ни продюсера, они здесь, чтобы засветиться, найти связи в музыкальном бизнесе или просто заявить о себе. У других же, как у группы «Живые Ангелы», уже есть свой альбом, который они пытаются продать со сцены, и они здесь, чтобы нарастить фанатскую базу, зацепить кого-то из присутствующих в зале.
И у них это получилось. Уж одного слушателя они точно зацепили.

Дэвид не мог оторвать взгляда от этого трио. Высокий широкоплечий гитарист и серьезный барабанщик с веснушками, оба сосредоточенно и чисто играли свои партии и то и дело посматривали на своего солиста, сидящего за клавишами. За этим коротко стриженным мальчишкой в белом пиджаке скрывался ангельский голос. Что— то от Мортена Харкета или, скорее, Даррена Хейза, солиста Savage Garden. Его голос обволакивал, как мягкое облако, утягивал в медленное электронное звучание их группы, вводящее в транс. Никаких безумных басов и танцев, как у них в группе, двадцать минут чистой услады для ушей. И судя по покачивающимся в такт людям перед сценой, на седьмом небе был не только Дэвид.

Странно, что он ничего не слышал про эту группу.

— Ты знаешь солиста? — спросил он у Гэри, мистера «хочу все знать».

— Конечно, это же юный голос Британии, он еще в десять лет выиграл «юный золотой голос Англии». Ему сам Элтон Джон вручал премию.

Юный золотой голос пел в своем высоком регистре, словно это было продолжением его самого, брал такие высокие ноты, о существовании которых Дэвид даже не знал, а потом возвращался к своему насыщенному, медовому грудному голосу. А еще он морщился, когда их басист или гитарист вступали невпопад. Пара нот, а этот «золотой голос» с профессиональным идеальным слухом уже морщится, вот же! Это напоминало Дэвиду его преподавателей по вокалу, перфекционистов и снобов. Да им вшестером до такой синхронности еще несколько лет надо сыгрываться. А потом пошло соло клавиш, которое вызвало целые овации, свист и крик «Майкл, хочу от тебя детей».

И Дэвид решил, что надо познакомиться.


— У тебя потрясающий голос, — нужно было продумать более оригинальный вариант первой фразы диалога, но у Дэвида плохо получилось врать и скрывать свои эмоции. — От соло просто унесло.

— Спасибо, — тот забрал свой стакан с апельсиновым соком с барной стойки, посмотрел сначала на следующую группу на сцене, потом на Дэвида. Видимо, привык принимать похвалу. — А ты?..

— Дэвид. Мы перед вами выступали. Не слышал?

— Не особо, одну— две песни. Готовился к своему. Но так… Неплохо. Миленько. Не ценитель я этой новой манчестерской школы, зачем эти басы, пляски, танцы.

Очевидно, Майкл Оуэн не привык танцевать под песни, если только это не школьные медляки. А еще в чувстве такта он был не таким специалистом, как в музыке.

— Ты не слышал наши песни, но видел танцы?

— Это было сложно пропустить. Все начали толкаться.

— Все повторяли движения. Нет ничего плохого в танцах, — эта наглость немного умиляла Дэвида. — Даже «Битлз» это делали. Если что, могу дать пару уроков танцев, вашей группе это не помешало бы.

— Да, только за танцами я так и не смог понять, хорошо ты поешь или нет.

Дэвид растерянно обернулся, когда его толкнули в спину прямо на Майкла. Это оказался Гэри Невилл.

— Дружище, — обратился он к Дэвиду, — там какой-то Каррагер зовет всех музыкантов на вечеринку в соседний клуб.

Потом уже оказалось, что Гэри решил, что Дэвида надо спасать от неловкого разговора. Он был не так уж и далек от правды. Дэвида и правда надо было спасать.

— Ты идешь? — спросил Дэвид у Майкла. Тот слегка опешил от вопроса, но тут же собрался.

— Я не любитель… Но если Карра приглашает.

Дэвид кивнул Гэри, мол, я тоже пойду.

— Неплохо сыграли, — обратился Гэри уже к Майклу. — Для Ливерпуля миленько. Я, правда, почти заснул, не хватает вам парочки забойных песен. А так сойдет.

И ретировался, оставив Майкла осмысливать сказанное.
— Да уж, — заключил он. — Где таких хамов берут.

— Эй, это мой лучший друг, — в шутку возмутился он, но внутри посмеялся над соринкой в глазу Майкла. Это тебе не комплименты принимать.

— Да? Сочувствую. Язык — враг его. Скажи кто твой друг…
Когда твой лучший друг Гэри Невилл, то чаще всего, ты продолжаешь о нем говорить, даже когда его нет рядом.

— Нет, в остроте слова мы с ним не похожи.

— То есть ты туповат?

— Ну ты и…

— Прости!

Последнее сказали они одновременно, оставив после возгласов неловкую паузу.

— Я не имел в виду…

— Все норма…

Опять в унисон. В этот раз Дэвид уже не смог сдержаться и широко улыбнулся, вызвав ответную реакцию.

— Хочешь анекдот? — спросил Дэвид и, получив кивок, начал. — Что сделали два солиста, когда встретились?

— Что?

— Не смогли решить, кто вступает первым.

Майкл фыркнул и тут же выдал:

— Там было не так. Встретились два солиста, и оказалось, что один все— таки лучше другого.

А этот Майкл оказался не таким уж и ангелочком со сладким голосом. В язвительности мог поспорить с Гэри, только у него был более холодный юмор. Принимай его или уходи. Дэвиду нравились люди, которые умели пошутить: у самого была толстая броня и уверенность в себе такая, что ни одна задиристая шутка не пробьет.

— Да это практически вызов на дуэль! — Дэвид искренне рассмеялся. — Приезжай на выходные в Манчестере. Там и посмотрим, кто лучше солист. Предлагаю в качестве орудия убийства — фортепиано.

— Вызов принят.

С этого все и началось.

3 ГЛАВА

Летом тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, в период третьего срока Маргарет Тетчер, финансовый рост страны наконец достиг своего пика — Лондона. Индексы на фондовой бирже ломанулись вверх, а за ними — все, кто хотел заработать денег. Появлялись новые богатые, и стало модным за чашкой чая говорить не только о погоде, но и о деньгах и личностных карьерных планах. Вот только касалось все это только Лондона, а для тех, кто жил в Манчестере и относился к рабочему классу, модным было сходить на эйсид-хаус вечеринку.

Лето тысяча девятьсот восемьдесят девятого года запомнят не за финансовые показатели правления Тетчер, потому что, на самом деле, пика достиг не рост ВВП, а культура рейва. Вечеринки вышли на массовый рынок: никакой секретности, попробовать могут все, в каждом клубе города, и особенно в ее Мекке — клубе the Haçienda на полторы тысячи человек, который всегда был забит до отказа. Да что там, можно было устроить даже рейв-фестиваль в поле — народ все равно будет танцевать до самого рассвета.

Именно в этот год двадцатилетний Райан Гиггз бросил университет на первом курсе, хотя на деле его выгнали за низкую посещаемость, и он переехал из Кардиффа в Манчестер, чтобы попробовать стать профессиональным музыкантом.

Это он, конечно, сделал, но до этого успел попробовать рейвы со всеми их безумными танцами, отрывами до утра и веселыми таблетками, от которых внутри словно загорался моторчик, и вот ты был уже в центре вселенной танцпола, дергался в такт музыке от эйфории, и вокруг кружил только этот зеленый неоновый свет. А после — мягкие губы какой-нибудь такой же возбужденной, как и ты, девчонки.

Это было идеальное время.

А потом он попал в группу. И сэр Алекс Фергюсон серьезно решил вытащить его из круговорота развлечений и заставить начать работать. Райан смотрел на его сдвинутые брови и покрасневшее от ярости лицо, но все равно не мог поверить, что сэр Алекс имеет в виду полный запрет всерьёз. Нельзя же совсем не тусоваться! Сфера у них такая — музыкальная: надо знакомства заводить. К тому же, как быть с теорией трех засосов? Три поцелуя и вот рыжеволосая девчонка тебя уже знакомит со всеми музыкантами города. Окей, вечеринка не каждый день, но по субботам-то — это святое. Что он ему, отец что ли. Спустя еще две облавы в клубе от сэра Алекса, и серьезную взбучку, оказалось, что да: это его отец, бог и святой дух в одном лице.

Спустя пару лет он был Сэру Алексу за все бесконечно благодарен. Но это после, а пока Райан все еще сражался за свою независимость и по пятницам зависал в The Haçienda, где играл его знакомый диджей.

Каково же было его удивление, когда за их с Ники вип-столик подсел Дэвид Бекхэм с каким— то хреном. Хрен оказался ливерпульским, солистом одной из групп с того фестиваля молодых и начинающих, который они отыграли неделю назад.

— Не, прости чувак, не помню, — пожал плечами Райан, но предложил стоящую на столе бутылку пива. — Я, видимо, тогда отвлекался.

— Ты был за кулисами с какой-то девчонкой, — вставил Ники Батт.

— С двумя! — возмутился Райан.

— С двумя был я, а ты был с одной, не надо врать.

— Ты сначала был с двумя, а я с одной, а потом мы поменялись.

— Да уж, — прыснул от смеха Ники, — представляешь, Дэвид…

— Не думаю, что мы с Майклом хотим знать подробности.

— А что вы с, — Ники втянул побольше воздуха и с наигранным пош-акцентом продолжил, — Майклом, хотите, сэр Дэвид? Яств, быть может, каких? Девчин заморских? Ощущений диковинных? Все это есть у нас, любезный сэр Дэвид.

— Нет, — оборвал его тот. — Вы что, уже под чем-то? Ники, ты же должен присматривать за Райаном.

Действительно. У них был четкий уговор — все прикрывают Райана перед сэром Алексом за его вылазки в клуб, если за ним присматривает Ники, и в дело не идут никакие таблетки. Дэвид был особенно против этих новомодных веселых пилюль под язычок, хотя уж он-то всегда был на передовой модных тенденций. Но Райан решил, что это просто его внутреннее желание все контролировать не позволяло расслабиться.

— Нет, ты что, — Ники поднял руки вверх. — Мы вот сидим, спокойно пиво потягиваем.

— Я хотел ему показать наши манчестерские хаус вечеринки, но без этого всего.

— Без пива?

— Ты знаешь, о чем я, — Дэвид развернулся и потянул молчаливо стоящего за его спиной Майкла к бару, что-то ему нашептывая по пути. Точнее перекрикивая музыку и растворяясь в уже порядочно скопившейся к одиннадцати вечера толпе. Всем было невтерпеж начать вечеринку. Их знакомый диджей Роско должен был выйти только через час, но народу было достаточно, музыка громыхала из колонок, и разогревать никого не надо было — танцпол уже ходил ходуном, а народ залезал на все поверхности, которые были. К одиннадцати уже виднелся обязательный атрибут хаус-вечеринок — голые изгибающиеся торсы, но основная часть, одетая в мягкие трико и модные футболки с длинным рукавом и веселым принтом, дергалась в ритм, закрыв глаза, вслушиваясь в музыку и себя. Они готовились взорваться, каждый — как своя сверхновая.

Райан растянулся на их забронированном кожаном диване, глядя вокруг. Что может быть живее вот этого, всех этих людей, жаждущих эмоций, жаждущих оторваться как в последний раз.

Когда спустя час к ним снова подошел этот Майкл из Ливерпуля, Райан сильно удивился, потому что он был один, без Дэвида. Да и вообще, он был удивлен, что этот Майкл продержался здесь так долго — по его удивленно озирающемуся лицу из-за спины Дэвида в момент знакомства, никто бы не сказал, что тот здесь задержится. Скорее они с Дэвидом поймут, что эта песня не про них, и пойдут в место поспокойнее. В какой-нибудь кавер-бар с открытым микрофоном, где будут радовать случайную публику своими идеальными голосами.

— Дэвид со знакомыми разговаривает, — ответил подошедший Майкл на еще не заданный вопрос.

— И оставил тебя одного? — сделал грустное лицо Ники.

— Нет, — смутился тот. — Так у вас есть эти таблетки, о которых все говорят?

Оба переглянулись.

— Нет.

— Не знаю, о чем ты.

— Дэвиду не понравится.

— Мне все равно, — Майкл расправил плечи и упер руки в бока. — Я хотел попробовать. Или у вас, или найду у кого-нибудь в клубе, не думаю, что здесь это проблема. Я слышал, у туалета раздавали.

В общем, патовая ситуация. Райан всегда считал, что если человек чего-то искренне хочет — он этого добьется. Ему даже импонировала эта настойчивость. И действительно, зачем руководствоваться мнением других.

Ники был другого мнения.

Они немного поспорили, но Майкл не отступал, да и аргумент был хорош — лучше под их присмотром, чем непонятно что у кого-то возле туалета. Так все и решилось.

— Но только половину, — Ники протянул упаковку.

— Классная рубашка, — указал Райан на белую рубашку с принтом газеты на спине и тремя расстегнутыми пуговицами впереди.

— Да, это Дэвид подбирал.

— Дэвид умеет подбирать… — многозначительно замолчал Ники, а потом продолжил, — одежду. Знает в этом толк.



Они с Ники любили стоять на ушах. Натурально. Стояли на руках, оперевшись ногами о стену, чувствовали, как приливает кровь к лицу, и держались, пока первый не сдастся. Сказать по правде, это было о-х-у-е-н-н-о. От давления, перевернутого не только сознания, но и взгляда, все так менялось, и он почти улетал от навалившихся с потолка ощущений.

— Это ты ему дал? — Дэвид скинул его ноги на пол и разом обломал весь кайф.

Райан почему— то сразу все понял. Обычно нужны были еще минута или пара добавочных предложений, пока одна мысль свяжется по проводу с другой, но тут все дернулось одновременно. Дзинь, вам звонок.

— Он сам попросил, — Райан залпом выпил весь стакан простой воды. За спиной у Дэвида он увидел того ливерпульского парня. — Ты же хотел ему тут все показать, эйсид-хаус, все дела, я думал, ты это имел в виду. Да и он сам попросил! Буквально угрожал нам!

— Ты же знаешь, что я против, — раздраженно бросил Дэвид, нахмурившись. — Ладно, давай свою толстовку, Майклу уже холодно.

Райан знал, что такое холодно. Ему даже стало жаль этого Майкла, но ведь полтаблетки всего, не должно быть уж совсем ебашить по голове.

Ники Батт все еще стоял на ушах.

— Чувак, ты уже выиграл, — сказал ему Райан.

— А я не для этого. Мне нравится. И для тренировок полезно, мне бицуху подкачать надо.
Ники был тоже готов.

— Давай сваливайся уже, а то сейчас совсем откинешься.

— Райан, это должно прекратиться, — он никогда не видел Дэвида таким раздраженным. Серьезным — да. Раздраженным — никогда. — Или ты сам, или я пойду к сэру Алексу.

— Жаловаться? — появилось острое желание набить кому-нибудь морду, но личико Дэвида было жалко, уж больно красивый был, засранец. — Знаешь, что жалуются только последние ублюдки?

— Мне плевать. А знаешь, что скуриваются только торчки, а мозг закипает только у кислотников? Я все сказал. Или бросаешь эту дрянь, или группу.

— Сейчас еще красавчик будет мне условия ставить.

Тот только махнул рукой, взял его толстовку и скрылся вместе с Майклом.

Спустя месяц, уже в августе, на одной из вечеринок сэр Алекс все же смог устроить облаву на них с Ники, правда последний, засранец, убежал, и все тумаки достались Райану. Но, возможно, именно он их больше всего и заслужил. Ники всегда был с ним в клубах только «за компанию».


Эпоха Маргарет Тетчер, как и эпоха диких наркотических рейвов в Манчестере, ушла в 1992. Как раз тогда, когда они выпустили свою самую главную пластинку за все время существования группы. И хорошо, что сэр Алекс Фергюсон смог увидеть это, не дать им застрять в типичных ритмах конца девяностых. Как бы они все не любили музыку того Манчестера, за пределы Англии и немного Европы все это не вышло. А у них получилось прорваться.

— Да, но для этого вам понадобилось целых три года и два достаточно провальных альбома, — вставил Жозе. — Что, сэру Алексу так долго понадобилось придумывать концепцию группы?

Райан Гиггз напротив слегка улыбнулся:

— Нет, это просто мы не были готовы.





4 ГЛАВА

Майкл Оуэн вырос в религиозной семье, и пусть священник в их церкви и говорил, что молодежь не чтит традиций и не живет по законам божьим, у него все же были свои личные заповеди.

Например, Майкл Оуэн никогда не блевал. Ни в такси, ни в раковину в клубе, ни в подворотне и точно не сидел всю ночь, обнимая туалет, пока его новый друг Дэвид носил ему стаканы с водой.

Майкл Оуэн не терял частично память о прошедшем. Это просто не случалось, никогда. У него всегда было все под контролем. И память тоже.

Майкл Оуэн не просыпался в одних трусах в чужой постели. А когда от смятой подушки рядом пахло чужим мужским одеколоном, он не зарывался лицом в нее, и не стонал, чувствуя, как наливается от возбуждения члена. И уж точно не начинал дрочить, закусив губу и стараясь не издавать звуков, поджимая под себя колени и сминая под собой белую простынь.

Хорошо, что все произошло быстро. Плохо, что это вообще произошло.

Майкл повернулся на спину и посмотрел на белоснежный свежевыкрашенный потолок, думая, обо что бы вытереть руку.

О Боге думать было уже поздно.

<продолжение следует>